РУБРИКАТОР
- Ну, гады! - в бешенстве крикнул ефрейтор Лебедев.
Несмотря на шквальный огонь гитлеровцев, он торопливо повел длинным стволом противотанкового ружья за шедшим впереди других машин. Хлопнул выстрел. «Тигр», глухо взревев, на холостом ходу покатился назад с пригорка, поставив бок для артиллеристов. Ведь была перебита только одна гусеница. Через несколько секунд танк задымил. Лебедев вторично втиснул в плечо приклад своего ружья. Но командиру расчета не суждено было подбить второй. Сраженный вражеской пулей, он уронил голову на затвор ПТР.
Остальные машины гитлеровцев продолжали двигаться вперед. И тогда за противотанковое ружье погибшего лег младший лейтенант Лукин. После первого же выстрела фашисты вновь стали обстреливать ожившую огневую точку, но Василий Данилович не замечал ни пулеметных очередей, ни разрывов мин и снарядов. С большим хладнокровием он взял на прицел очередной направляющий танк. И когда эта махина показала днище, медленно взбираясь на пригорок, двумя выстрелами вывел ее из строя.
Гитлеровцы, видимо, решили больше не рисковать и начали отход. В зоне огневого воздействия два немецких танка отходили, пятясь и отстреливаясь из пушек и пулеметов, а выйдя из зоны огня, развернувшись, наддали ходу и скрылись в балке.
- Ну, вот, а ты растерялся, - мягко заметил Василий Данилович обращаясь к сержанту Бирюкову. - Как видишь, мы живы и здоровы. Земля, брат, она крепче любой брони и всегда спасет. - И сам широко улыбнулся.
Но бой только начинался. Самое трудное было впереди. Командир хотел поэтому заранее подготовить к нему своих бойцов, вселить уверенность, убедить их в своих силах. Пехота захватчиков, словно растревоженный муравейник, рассыпалась по заросшему бурьяном полю и подходила к переднему краю. Солдаты ящерицами шныряли повсюду. Серые куртки уже покрыли склоны пригорка. Один взвод приближался перебежками к стрелковому окопу, что находился впереди, на отшибе от других. Из соседнего дзота встретили атакующих кинжальным огнем. Бежавший впереди гитлеровец обхватил руками живот и сел на землю. Другой уткнулся лицом под куст татарника, нога его еще долго сгибалась и разгибалась, роя сапогом канаву.
Комсомолец Лукин появлялся именно там, где напряжение боя достигало предела, и поддерживал силы у тех, кто их терял, удваивал их у сражавшихся. Командир взвода уже не раз вставал на место выбывших воинов. В эти минуты он подавал только две команды: «Ни шагу назад!» и «Огонь!»
Измотав и обескровив врага, наши войска вскоре сами перешли в наступление. Именно в это время Василию Даниловичу впервые довелось наблюдать за работой реактивной артиллерии. Это было поистине потрясающее зрелище. Из всех лощин и оврагов вылетали пачками огненные «кометы». Они перечеркивали небо своими длинными и яркими хвостами, а через несколько секунд в расположении врага поднимались один за другим громадные черные фонтаны. Мощные взрывы рокочущим гулом потрясали всю округу. С каждым мгновением плотность черных фонтанов увеличивалась. И так продолжалось около двадцати минут. «Что ни говори, - рассуждал про себя младший лейтенант Лукин, - наши «катюши» здорово всыпали фрицам».
По обеим сторонам дороги кособочились обуглившиеся громады «тигров», «пантер», «фердинандов», остовы сгоревших машин, разбитые легковые и грузовые автомобили... Противник отступал. Но он отчаянно сопротивлялся. У него еще были и большие силы, и огромная самоуверенность.
Над взводной колонной бронебойшиков прокатился приглушенный смех. Василий Данилович, оторвавшись от воспоминаний, прислушался. Ротный заводила, всем известный шутник и гармонист рядовой Юдин, похлопав по плечу своего дружка-грузина, как ни в чем не бывало, продолжал:
- Ты, Вано, котелок с кашей видел? Видел. Маленький котелок, однако его дают нам с тобой на двоих. А ружье ПТР с дульным тормозом видел? Большое, тяжелое. Такое каждому дали: и тебе, и мне...
Хохот раздался еще громче. Солдаты шли на запад, освобождая родную землю от гитлеровских захватчиков, и на сердце у них было намного веселее, чем в сорок первом, году.
468-й стрелковый полк, в котором находился наш земляк, вышел к Днепру 25-го сентября. Фашисты рассчитывали надолго закрепиться на водном рубеже и не допустить дальнейшего, продвижения освободителей. Каждый солдат и офицер понимал, что надо упредить врага, не дать ему закрепиться, как можно быстрее форсировать водную преграду и продолжать наступление вперед. Для этого саперами дивизии были мобилизованы все силы и средства. Сооружались самодельные плоты, собирались бочки, рыбацкие лодки и другие подручные средства для переправы войск. На рассвете, когда на плотах и лодках находился 2-й батальон, завязался жестокий бой. На переправу одновременно обрушились авиация и артиллерия противника. А занятый храбрецами плацдарм был взят в полукольцо вражеской пехотой и танками. И уже не оставалось на нем ни одного живого места. Грохот, всплески огня и тучи дыма, пыли... Лейтенант Лукин снова, как и на Курской дуге, находился на переднем крае, в одной цепи с русскими и украинцами, белорусами и казахами. Василий Данилович (в который раз!) убедился, что война в ее настоящем, неприукрашенном виде - это труд. Большой, тяжелый, изнуряющий труд, после которого хочется только одного: свалиться где-нибудь, пусть там, где стоишь... И спать, спать, спать...
30 сентября на правом берегу Днепра был освобожден большой населенный пункт Катериновка. Занятый плацдарм расширялся, как говорится, и вглубь и вширь. После ужина бронебойщики собрались у костра. Мокрые сучья изредка выстреливали снопом искр, и тогда колючие языки пламени становились выше и ярче, выхватывая из темноты то бронзовые лица солдат, то причудливый комель поваленной сосны, напоминавший сказочного зверя. Стояла удивительная тишина, какая бывает только на юге. Лишь иногда ее нарушали дремотное посвистывание полевого суслика да всплески, жирующей рыбы в соседнем пруду.
После разгрома немцев в Корсунь-Шевченковской операции Василий Данилович со своим взводом в составе 2-го Украинского фронта устремился к границе: с Румынией. Уже в августе сорок четвертого завязались ожесточенные бои под Яссами и Кишиневом с целью окружения большой группировки немецких войск.
Светало. Раздосадованные частыми неудачами,, фашисты решили огнем и броней стереть с лица земли наших освободителей. С новой силой ударила из леса артиллерия, остервенело били танки бронемашины из-за укрытий. Снаряды рвались вокруг. Стоял сплошной звон, свист и скрежет металла. Но вот - наступила тишина. Легкий утренний ветерок донес до слуха нарастающий гул. Он то отдалялся, то исчезал, то становился слышнее, и в нем уже можно было различить характерные звуки танковых двигателей.
- Идут! - произнес кто-то из бронебойщиков. Рев моторов нарастал. Все явственнее доносился лязг гусениц. Направляющий танк, обогнув глубокую воронку, шел прямо на лейтенанта Лукина, не переставая стрелять из пулемета. Якутянин подготовил противотанковую гранату и, перехватив дыхание, ждал неравного сражения. В самый последний момент тяжелый танк неожиданно отвернул в сторону, а его только обдало гарью. Василий Данилович приподнялся, оперся на левую руку и швырнул гранату под удаляющуюся «пантеру». Взрыв! Махина на ходу дернулась, ахнула от взрыва и развернулась на 90 градусов.
- Получай, гад! - крикнул он и метнул под гусеницу вторую гранату.
Танк задымил. Буквально через несколько минут из противотанковых ружей было подбито еще две машины.
- Не состоялась у фрицев психическая, - обходя своих бойцов, говорил командир взвода. - Они пытаются, как видите, вырваться из окружения, но эта затея у них не вышла и не выйдет!..
Такое было радостно слышать, это прибавляло людям силы, хотя опасность не уменьшалась. И вот, гитлеровцы, очертя голову, полезли напролом... Бронебойщики оказались отрезанными от своего батальона, а командир взвода был тяжело ранен в голову. Однако с поля боя Лукин не ушел, он продолжал руководить своими подчиненными. Между тем патронов становилось все меньше и меньше, диски автоматоз пустели. При очередной атаке гитлеровцев прозвучала команда:
- Гранаты к бою! - и сам первым метнул две гранаты в ряды наступающих. Остальные воины последовали его примеру. Атака противника была снова отбита. Она была последней, а по счету - шестой за день. Только после этого наш земляк ушел на перевязку.
Разгромив Ясско-Кишиневскую группировку врага, советские войска двинулись дальше. Фронтовые дороги... бои... сражения... Сколько раз Лукин смотрел смерти в глаза! На этих дорогах ему пришлось многих друзей похоронить. Но Василию Даниловичу везло, он оставался в строю. Даже после ранений и контузий, а их было несколько, дело заканчивалось медсанбатом - и снова вперед! В октябре 1945 года он навсегда связал свою судьбу с Коммунистической партией. Уволившись в запас, якутянин оставался находиться на переднем крае, быть в первой шеренге идеологических бойцов КПСС.
Автору данных строк не раз приходилось встречаться и беседовать с ним. Вот и сейчас смотрю, слушаю и думаю: как много забот у этого человека. Работая в должности заведующего партийным кабинетом Намского РК КПСС, всем он нужен, к каждому у него дело. Живет фронтовик по принципу: гореть - так гореть с полным накалом, делать - так делать с максимальной отдачей всего себя, не считаясь ни со временем, ни со старыми ранами, которые нет-нет да и дают о себе знать.
И несмотря на это, Василий Данилович в 1960 году успешно закончил Красноярскую высшую партийную школу, посетил места в братской Чехословакии, которые ему пришлось освобождать, вырастил шестерых детей... Но война надломила здоровье бойца-коммуниста. Ранения давали о себе знать все сильнее и сильнее. От них наш земляк и умер в 1969 году.
Сомов, В.
1 2