РУБРИКАТОР
В ОДНОЙ ЦЕПИ
За хутором колонна свернула вправо. Начало темнеть. В небе загорались звезды. Временами было слышно противное завывание шестиствольных немецких минометов. Им отвечали наши «катюши». Впереди что-то горело. Вспыхивали и быстро гасли ракеты, освещая неярким светом близлежащую местность. Младший лейтенант Лукин шел впереди своего взвода ПТР и думал о предстоящем бое. Потом нахлынули воспоминания...
Родился Василий Данилович в 1921 году, в Бетюнском наслеге Намского района ЯАССР. Окончив семь классов, он поступает в Якутский речной техникум, на судоводительское отделение. С тридцать восьмого года - член Ленинского комсомола.
Уже в детские годы Лукин страстно любил свою природу. Летом целыми днями пропадал либо в тайге, либо на лугу, либо просиживал с удочкой на реке. И никогда не возвращался домой без улова. А зимой брал старое отцовское ружье и на лыжах отправлялся на охоту. У него хватало терпения и настойчивости, не шевельнувшись, часами лежать на снегу в засаде на зверя.
По линии Осоавиахима в техникуме комсомольцы организовали кружок по изучению станкового пулемета. Пристрастился к этим занятиям и Вася. Однажды он приехал в родной наслег такой возбужденный, радостный, а на пиджаке значок сверкает.
- Это что у тебя? - внимательно посмотрев на грудь Лукина, спросила пожилая якутка.
- Значок ГТО, - с гордостью ответил юноша.
- Купил, что ли?
- Что вы, Мария Петровна, - такие значки не продаются! Их выдают тем, кто метко стреляет из винтовки, быстро ходит на лыжах, умеет хорошо плавать, далеко и точно бросать гранаты. Короче, готов к труду и обороне...
После успешного окончания учебного заведения Лукин был назначен на первую должность - вторым помощником капитана парохода. Начались первые самостоятельные рейсы по Лене... И вдруг - война! В сентябре, как только закончилась навигация, Василий едет в Сретенское военно-пехотное училище. Здесь он настойчиво овладевает военным делом, показывает пример в дисциплине. Честный и правдивый, комсомолец нетерпимо относится к тем, кто жалеет себя на занятиях, допускает отступления от уставов.
Утром 20 февраля сорок второго года звонкое «ура!» прогремело в клубе училища. Так дружно ответили курсанты члену Военного Совета Забайкальского фронта генерал-лейтенанту Зимину, объявившему, что весь курс направляется в действующую армию. Многие из них и раньше в рапортах просили направить на фронт, но им говорили: «Вы нужны здесь». И вот слово «здесь» отменяется. Будущие офицеры Советской Армии, готовившиеся к трудной и почетной обязанности, через несколько часов выехали на фронт рядовыми бойцами и младшими командирами. Боевое крешение сержант Лукин получил на Калининском фронте, под Ржевом, в должности помошника командира взвода автоматчиков.
...Он все время бежал впереди командира роты, то и дело передавая воинам его команды, и готовый в любую минуту прикрыть офицера своим телом. Как достиг вражеской траншеи и первым спрыгнул в нее, как стрелял из автомата и бросал гранаты, Василий Данилович не смог и сейчас вспомнить - настолько быстро тогда все это произошло. В памяти остались только алюминиевая пряжка ремня со свастикой и упавшие на нее ладони после его короткой очереди, широко раскрытый кричаший рот другого гитлеровца. Была ли в зтом крике ярость врага, мечтавшего покорить нашу Родину, или запоздалая мольба о помиловании, сержанту некогда было разбираться. Он ударил прикладом автомата по голове кричащего фашиста и побежал дальше. Якут был гневен и страшен в эти минуты.
После ликвидации Ржевско-Вяземского плацдарма 2-я лыжная бригада была направлена на Воронежский фронт. Тут ее расформировали, а личный состав был передан на укомплектование 111-й стрелковой дивизии. Сержанту Лукину, как отличившемуся в боях и имеющему военное образование, было присвоено звание «младший лейтенант», и назначен на должность командира бронебойного взвода 468-го стрелкового полка. Высокого роста, статный» сухощавый, всегда вежливый, подтянутый, командир был по натуре очень добрым и душевным человеком. Вместе с тем он был крайне строг, когда дело касалось службы, и прежде всего был строг к себе.
Первое, что увидел Василий Данилович, когда он после крепкого сна под Белгородом открыл глаза, было небо. Бесконечно голубое, чистое, радостное. Такого за всю войну ни разу не довелось видеть. И это небо, от которого Лукин не мог оторвать глаз, и расточавшие медовый аромат полевые цветы, и доносившееся издали пение петухов - все было ему близким и знакомым. Офицер машинально провел рукой по щеке и сразу подумал, что не мешало бы побриться. Сказано - сделано. Он быстро поднялся, достал свой вещевой мешок, вынул бритвенные принадлежности, осторожно поправил на ремешке бритву, налил из фляги в кружку воды, развел мыло. Покончив с бритьем, пристально оглядел себя в осколке зеркала.
Обходя огневые позиции своих подчиненных, Василий Данилович еще раз убедился, что рядовые бойцы, хотя и не видели генеральных штабных карт, где обозначались возможные сроки и планы новых сражений, своим солдатским нутром чувствовали приближение грандиозной битвы. Наступило 5-е июля 1943 года... Над землей клубился легкий туман. Безлюдным и пустынным выглядело поле. Две противостоящие друг другу армии глубоко ушли под землю, укрылись в траншеях и окопах. Стояли замаскированные пушки и танки, молча лежали на огневых позициях пулеметчики как с одной, так и с другой; стороны, внимательно рассматривали местность всевидящие глаза перископов. Но ни фашисты, ни наши ни одним движением не выдавали своего расположения.
Над холмами и березовыми рощами дотаивала звездная ночь, как никогда настороженная и тревожная, тихая и душная, обещая грозу. Она и впрямь разразилась на рассвете... Казалось; сам воздух источал огонь. Там, где лежали не высохшие от росы поля, наползал, ширясь и густея, темно-бурый удушливый дым. Вскоре начали выть и рваться мины на позициях бронебойщиков. Ритмично, через ровные промежутки, падают снаряды крупного калибра то слева, то справа. Бьет воздушной волной. Земля качается под ногами. Один снаряд разорвался в самой траншее.
Самыми трудными минутами для младшего лейтенанта Лукина всегда были минуты ожидания боя. По его спокойному, сосредоточенному лицу никто не мог бы догадаться, что он чувствует, в десятый раз анализируя недавно принятое им решение. Ему казалось, что занятые места расчетами бронебойшиков не совсем удачные, выгодные, что он не знает полностью того, что ему следовало бы знать. Однако наш земляк буквально преображался, как только начинался бой. Для него тогда как бы развязывались все узлы, сбрасывались все покровы, за которыми скрывался враг.
1 2